Сентябрь 2025 года ознаменовался массовыми выступлениями в столице Непала — Катманду. Основным триггером протестов стало правительственное распоряжение о блокировке социальных сетей и сервисов связи. Эти меры были восприняты обществом как покушение на цифровую свободу, уже ставшую неотъемлемой частью повседневности.
МАТЕРИАЛЫ ПО ТЕМЕ:
Азербайджанская переменная. Новая реальность Южного Кавказа
Азиатское вето. Южный Кавказ не пустили в ШОС
«Агенты конфликта». Как не стать ареной чужих экспериментов
Восстание в Непале не следует интерпретировать исключительно в рамках национальной политической повестки. Скорее, оно представляет собой проявление более широкой трансформации — столкновения устаревшей бюрократической модели управления с новой парадигмой цифрового контроля, формируемой технологиями, платформами и алгоритмами.
Непальское правительство приняло решение о блокировке информационных каналов сразу после саммита Шанхайской организации сотрудничества, где обсуждались меры по «укреплению международной информационной безопасности». На практике это означало курс на реализацию модели «цифрового суверенитета», предполагающей изоляцию национального сегмента интернета и усиление государственного контроля над информационными потоками.
Данная стратегия вдохновлена опытом Китайской Народной Республики, где функционирует система «Великого файрвола». Однако в случае Непала попытка внедрения аналогичной модели не встретила поддержки со стороны населения, что обусловлено как социокультурной неприменимостью китайского примера, так и отсутствием у непальского государства необходимой политико-административной устойчивости.
Особый интерес представляет контраст между событиями в Непале и недавними преобразованиями в Албании, где в 2025 году был представлен первый в истории «цифровой министр», созданный при помощи искусственного интеллекта. Хотя этот шаг пока носит экспериментальный характер, он демонстрирует вектор глобальных изменений: делегирование властных и административных функций цифровым системам.
Народные протесты в Катманду сопровождались атаками на правительственные здания, резиденции чиновников и символы государственного управления. Это можно рассматривать как симптом ускоряющегося разложения традиционной бюрократической формы власти, дискредитированной неэффективностью, коррупцией и социальной закрытостью.
Центральным элементом текущей трансформации является переход от вертикально организованной бюрократии к горизонтальной, распределенной и автоматизированной форме контроля, осуществляемого через алгоритмы. Характерной чертой данной системы является ее ненасильственный и невидимый характер.
Юваль Ной Харари в своей книге Homo Deus подчеркивает: «Будущее будет принадлежать тем, кто владеет данными».
Эта формулировка отражает суть цифровой эпохи: контроль над информацией и алгоритмами становится решающим ресурсом политического и экономического господства. Алгоритмы позволяют осуществлять не только мониторинг, но и прогнозирование и управление поведением индивидов и групп. Это делает власть более тотальной, но менее осязаемой.
Цифровые технологии упраздняют необходимость в посреднике-бюрократе. Платформы, использующие искусственный интеллект, могут самостоятельно собирать данные, оценивать их и принимать решения, исходя из предопределенных критериев. В отличие от человеческого аппарата, алгоритмы не подвержены усталости, коррупции, колебаниям в оценке.
Такой подход представляется особенно привлекательным для обществ, уставших от неэффективных или коррумпированных элит. Поэтому сопротивление цифровой трансформации со стороны населения невелико. Однако это не означает подлинного освобождения — скорее, происходит незаметная подмена формата контроля: вместо личной власти чиновника устанавливается безличная власть алгоритма.
События в Непале в 2025 году стали маркером структурного сдвига в глобальной системе власти. Попытка реализации «цифрового суверенитета» привела к краху бюрократического аппарата и показала, что традиционные государственные институты утрачивают способность контролировать информационное пространство.
Одновременно мы наблюдаем формирование новой модели управления, основанной на машинной обработке данных, автоматизации и алгоритмическом прогнозировании. Эта модель обещает эффективность и беспристрастность, но также несет в себе риски тотального контроля, устранения обратной связи и исчезновения человеческого измерения власти.
Таким образом, восстание в Непале — это не только локальный социальный взрыв, но и симптом завершения эпохи бюрократических государств. Оно знаменует начало новой фазы — эры алгоритмической власти, где роль субъекта управления переходит от человека к роботу.
Фото из открытых источников
