Это был конец нефтяного и кредитного бума 2000-х годов, когда весной 2008 года я приехала в Казахстан в качестве нового корреспондента bne по Центральной Азии. Президент находился у власти с советских времен, но новые богатые казахи разъезжали по улицам коммерческой столицы страны Алматы в дизайнерских вещах и внедорожниках, а цены на землю ненадолго взлетели выше лондонской стоимости.
После краха на горизонте Алматы остались шрамы от схлопнувшегося жилищного пузыря — недостроенные башни стояли призраками за металлическими щитами. Слово «субстандартный» вошло в обиход и даже слетало с языка стариков в городских автобусах.
В течение последующих шести лет в Казахстане происходило восстановление экономики, когда страна преодолевала последствия Великой рецессии, приспосабливаясь к резкому падению цен на сырьевые товары и краху крупнейшего банка. Уехав в 2014 году, я не возвращалась в Казахстан в течение десяти лет, а вернувшись летом 2024 года и снова в 2025 году, обнаружила, что страна преобразилась во многих отношениях, не в последнюю очередь благодаря массовому внедрению новых технологий. В то же время в других областях она все еще боролась со знакомыми политическими и экономическими дилеммами конца 2000-х годов.
Внешний вид имеет большое значение в Казахстане — отчасти поэтому в первые годы этого века здесь наблюдался взрыв показного потребления, — поэтому, рассматривая изменения, произошедшие за последнее десятилетие, уместно начать с визуальных. Если вернуться в 2014 год, то исторический центр Алматы мало изменился, если не считать появления McDonald's и долгожданного распространения кофеен. Но за пределами центра некоторые районы города были почти неузнаваемы.
Наиболее разительные перемены произошли в верхней части города, вокруг финансового района Алматы, где высотки выросли там, где земля начинает подниматься между старым центром и подножием гор Алатау. Изменилась даже планировка дорог, появились новые эстакады и подземные переходы, хотя они все еще были забиты плотным движением, которое я хорошо помнила со времен своего пребывания в городе. Ночью район пульсировал огнями вывесок.
Городская агломерация распространилась на окрестности Алматы, чтобы вместить растущее население. По официальным данным, население города почти удвоилось с 2004 по 2024 год, что отражает национальные демографические тенденции. «Не сравнивайте изменения в Алматы с такими европейскими городами, как Лондон или Париж, — сказала мне одна бизнесвумен в Алматы. — Это больше похоже на Сеул или Гонконг, или другой азиатский город».
Геостратегический сдвиг
Архитектурные преобразования отражают геополитическую ориентацию Казахстана. В то время как западные нефтяные компании изначально устремились в новую независимую республику, чтобы освоить ее углеводородные богатства, в последние годы растет влияние инвесторов из Турции, Южной Кореи и стран Персидского залива.
В бывшей российской колонии и экс-советской республике в первые годы после обретения независимости для разработки углеводородов Каспийского бассейна привлекались в основном западные нефтяные компании. Однако в последние годы влияние России и Запада было разбавлено приходом инвесторов из Азии и Ближнего Востока.
Это отражает многовекторную внешнеполитическую стратегию Астаны, которая балансирует между отношениями с Россией, Китаем и Западом. В последнее время, как утверждает bne IntelliNews, развивающиеся державы среднего уровня, такие как страны Персидского залива и Южная Корея, стали желательными партнерами для развития экономики страны.
Тем не менее, из всех стран постсоветского пространства Казахстан, пожалуй, наиболее тесно связан с Россией, и он остается близким союзником Москвы. Именно к России Казахстан обратился во время протестов «Кровавого января» в 2022 году. Первоначально протесты были вызваны резким повышением цен на сжиженный нефтяной газ (СНГ), но затем они распространились по всей стране как более широкое выражение общественного гнева по поводу политики правительства и экономических трудностей. В Алматы демонстрации переросли в жестокие беспорядки, в которых погибло более 200 человек.
Хотя такие вспышки беспорядков случаются редко, они вносят изюминку в стабильный в остальном политический ландшафт Казахстана. За шесть лет моего пребывания в Казахстане самым страшным инцидентом были смертоносные беспорядки, вспыхнувшие в западном нефтяном городе Жанаозен, а спорадические протесты также вспыхивали в отдаленных промышленных городах, таких как Темиртау и Жезказган.
Власти придерживаются расчетливой стратегии, предлагая лишь достаточное количество реформ или экономических послаблений, чтобы усмирить более широкие волнения. Такой подход помог пережить несколько кризисов — от Великой рецессии до заражения от финансового кризиса в России в 2014–16 годах и пандемии коронавируса (COVID-19). Деньги из нефтяного фонда страны, Национального фонда Казахстана, помогли стабилизировать экономику, и, за исключением 2020 года, Казахстан демонстрировал положительный рост ВВП каждый год XXI века.
Новое руководство, знакомые модели
Экономическая стабильность сочетается с политической преемственностью. С 2019 года в Казахстане новый президент Касым-Жомарт Токаев, но он остается продуктом старой системы, работая при первом президенте Нурсултане Назарбаеве в качестве премьер-министра и председателя сената. Только после беспорядков 2022 года Токаев начал публично дистанцироваться от своего предшественника.
Визуальные свидетельства культа личности Назарбаева — рекламные щиты, на которых он изображен в окружении школьников или сияющим с пшеничного поля, — исчезли. Многие ключевые фигуры старой гвардии, в том числе члены семьи, лишились благодати. Карим Масимов, который был премьер-министром в течение большей части моего пребывания в Казахстане, сейчас находится в тюрьме.
Тем не менее, немногие казахстанцы, с которыми я разговаривала, считают, что политическая суть изменилась. Несмотря на инвестиции в государственные службы, в Казахстане сохраняется вопиющее неравенство. Образ жизни высокопоставленного чиновника в Астане сильно отличается от образа жизни рыночного торговца в провинциальном городке или фермера, ведущего натуральное хозяйство в пустошах вокруг Аральского моря.
Инвестиции не только в нефть
Казахстан — богатая страна. Обладая огромными запасами нефти, газа и полезных ископаемых, многие из которых имеют стратегическое значение, он уже давно извлекает выгоду из экспорта природных ресурсов. Он также является одним из ведущих мировых производителей пшеницы. Значительная часть этих богатств была растащена, как показали многочисленные коррупционные расследования. Тем не менее, значительные инвестиции также были направлены в школы, больницы, транспортную инфраструктуру и усилия по диверсификации экономики.
Эти усилия были направлены на диверсификацию промышленности в химическую, обрабатывающую и сельскохозяйственную. В последнее время Казахстан делает серьезный шаг в сторону цифровых и высокотехнологичных отраслей.
«Просто экспортировать сырьевые товары для Казахстана недостаточно, — сказал Евгений Винокуров, главный экономист Евразийского банка развития, в интервью bne IntelliNews в начале этого года. — Цифровая трансформация — это не просто очередная причуда. Это стратегическая необходимость».
Он добавил: «Казахстан, как и другие страны Центральной Азии, хочет расти не только устойчиво, но и очень быстро. Быстрый рост необходим для достижения более высокого уровня жизни и лучшего места в международном разделении труда. Индустриализация здесь играет ключевую роль».
Султан Жумагали, руководитель аналитического отдела BCC Invest, также прокомментировал изменение источников роста Казахстана: «Основным драйвером роста сейчас является торговля, за ней следует строительство... Помимо традиционных отраслей, таких как добыча природных ресурсов, Казахстан активно развивает другие сектора экономики и уделяет большое внимание разработке IT-продуктов».
Финтех — король
В стране, которая когда-то зависела от наличных операций и отставала от Запада в области технологий, Казахстан сделал рывок вперед, в частности, в сфере финтеха.
Когда я жила в Казахстане с 2008 по 14 год, там была преимущественно наличная экономика. Я ежемесячно платила за квартиру большой пачкой банкнот. Некоторые банкноты периодически становились дефицитом. Купюры в 200 и 500 тенге нехотя отдавали в магазинах и копили, чтобы оплатить поездки на такси (в те времена такси вызывали с протянутой рукой на обочине, а не через приложение «Яндекс»). Казахи, совершающие крупную покупку, например автомобиль, могли взять с собой группу родственников-мужчин в качестве телохранителей, чтобы добраться до нотариальной конторы с заначкой купюр высокого номинала.
В 2008 году широкополосная связь только недавно стала доступной по цене, и существовали длинные очереди на подключение. Для подачи копий за пределами крупных городов требовалось найти модный отель с Wi-Fi или старомодное интернет-кафе.
В середине 2020-х годов, напротив, практически все платежи принимались в электронном виде — от автомобилей и домов до автобусных билетов и даже общественных туалетов в старом универмаге ГУМ — все можно было оплатить с помощью мобильного приложения (или кредитной карты для западных луддитов вроде меня).
«Казахстан стал региональным лидером в развитии финтех-экосистемы. Мы очень гордимся нашими финтех-компаниями», — прокомментировал Жумагали.
Лидером трансформации стала компания Kaspi, которая запустила свое «суперприложение» в 2017 году. Масштабный успех приложения привел к IPO на Nasdaq в 2024 году на сумму $1 млрд. За ней последовали другие казахстанские банки, такие как Halyk, который преодолел все недостатки второй компании, предлагая гораздо более широкий спектр услуг, используя то, что он называет экосистемой образа жизни.
Чтобы узнать больше об этом, я отправилась в Halyk, где встретилась с заместителем председателя правления банка Нариманом Мукушевым и главным специалистом по информации и инновациям Андреем Заварзиным. Оба они продемонстрировали возможности приложения на своих телефонах, показав, как пользователи могут смотреть фильмы и телепередачи, покупать и продавать, получать рецепт, оплатить парковку или страховать автомобиль, а также получать доступ к широкому спектру государственных услуг.
«Мы начали с банка, затем добавили другие вертикали, такие как путешествия, развлечения, рынок, правительство и образование», — объяснил Заварзин.
Halyk — универсальный банк, «но сейчас мы позиционируем себя как нечто большее, чем просто банк», — говорит Мукушев. «У нас уже много клиентов, которые пользуются финансовыми услугами только онлайн и почти не посещают наши отделения».
Высокотехнологичная степь
Цифровая трансформация в Казахстане выходит за рамки банковского дела. «Недавнее утверждение Национальной стратегии развития искусственного интеллекта — это важная веха, — говорит Винокуров. — Цифровизация меняет сельское хозяйство, энергетику и государственное управление, сокращая расходы и повышая эффективность».
Чистые прямые иностранные инвестиции (ПИИ) в ИТ выросли в семь раз за последнее десятилетие и достигнут 129,2 млн долларов в 2024 году. Экспорт ИТ-услуг составил 546,7 млн долларов в 2023 году, а к 2029 году планируется достичь 1,8 млрд долларов, согласно данным ЕАБР.
Алим Хамитов, генеральный директор Most Ventures, заявил, что молодое население Центральной Евразии и сильное образовательное наследие создают прочную основу для роста технологического сектора. Он особо отметил возможности в области нефтяных технологий, технологий добычи полезных ископаемых и Индустрии 4.0, где казахстанские стартапы опираются на существующие сильные стороны страны в таких секторах, как добыча полезных ископаемых и нефтегазовая промышленность.
Развитие суперприложений также превращает Казахстан в нацию инвесторов: граждане получают доступ к внутренним и международным рынкам через свои смартфоны. «Сегодня у каждой инвестиционной компании в Казахстане есть свое мобильное приложение, которое позволяет легко покупать акции и облигации, — сказала bne IntelliNews генеральный директор Казахстанской фондовой биржи (KASE) Алина Алдамберген. — Они [розничные инвесторы] хотят диверсифицировать свои активы. Вы можете видеть, что некоторые деньги приходят на рынок с банковских депозитов и из сектора недвижимости».
За пределами нефти
Многие усилия по диверсификации экономики, инвестированию в образование и более широкому развитию человеческого капитала направлены на будущее за пределами нефти.
Еще в конце 2000-х годов акцент делался на том, когда в Казахстане больше не будет больших запасов нефти и газа, которые экономически целесообразно добывать. В середине 2020-х годов акцент делается не только на том, что нефть закончится, но и на ожидаемом падении спроса на нее, поскольку изменение климата вынуждает страны стремиться к чистому нулю примерно к середине этого века. Сам Казахстан установил 2060 год в качестве цели для достижения углеродной нейтральности.
Диверсификация «особенно важна, поскольку в Казахстане через некоторое время закончатся запасы нефти, которую экономически выгодно добывать, и в то же время, когда страны будут стремиться к чистому нулю, спрос на нефть будет падать», — говорит Жумагали из BCC Invest.
«В Казахстане много нефти и газа, но традиционные факторы роста, такие как нефть и газ, замедляются», — продолжил он.
«Если говорить о долгосрочной перспективе, то в течение 5–10 лет добыча нефти будет расти, затем, начиная с 2035 года, добыча нефти будет снижаться. Что будет дальше — это очень хороший вопрос. Следующие 5–10 лет очень важны для того, чтобы подготовиться к этому. Нам нужно развивать другие отрасли, а не верить только в нефть и газ».
Более зеленое будущее
Новый независимый Казахстан получил в наследство от советской власти разоренную землю. На западе страны высыхание Аральского моря, воды которого отводились для орошения хлопчатника, привело к самой страшной в мире рукотворной экологической катастрофе. На востоке, в районе города Семей (бывший Семипалатинск), находился главный ядерный полигон СССР. В промежутках между ними степь усеяли монопромышленные города, производящие уголь, сталь, хром и множество других ценных, но грязных металлов.
Сейчас предпринимаются усилия по превращению Казахстана в «зеленую» экономику несмотря на то, что в стране много ископаемого топлива. И, как и в соседнем Узбекистане, эти усилия предпринимаются весьма решительно. К 2030 году Казахстан намерен производить 15 % электроэнергии из возобновляемых источников, а к середине века - 50 %.
«Казахстан, безусловно, является одной из стран, где энергоемкость выше, чем во многих других странах. У них много угля, нефти и других ископаемых видов топлива. Но здесь также хорошо понимают важность продвижения к сокращению выбросов и к углеродной нейтральности», — сказал в интервью bne IntelliNews Хусейн Озхан, исполняющий обязанности управляющего директора по Центральной Азии и Монголии Европейского банка реконструкции и развития (ЕБРР).
В Алматы загрязнение остается сильным, особенно зимой, когда в воздухе над городом висит коричневатое покрывало смога.
Однако в настоящее время предпринимаются усилия по наведению порядка. Международные банки развития помогают перевести городскую ТЭЦ-2, работающую на угле, на газ, а кольцевая дорога БАКАД отводит транспорт от центра города. «Этот проект — почти как инициатива в области здравоохранения, — говорит Озхан. — Он может сократить выбросы CO₂ на 3,5 млн тонн и устранить оксиды серы и азота».
Однако пробки остаются проблемой. Метро, открывшееся в 2011 году, сейчас достаточно популярно (когда оно только открылось, его в основном избегали недоверчивые местные жители), а автобусы стали зелеными — как по уровню выбросов, так и по цвету. Тем не менее, общественный транспорт все еще несет на себе социальное клеймо.
Визуально Алматы тоже озеленился. Металлические щиты, когда-то обозначавшие заброшенные строительные площадки, исчезли. Хотя многие из старых проектов были завершены, а целое поколение новых проектов было начато и завершено, некоторые из них были просто списаны, и за последние 16 лет пустыри превратились в парки с красочными клумбами и игровыми площадками для нового поколения.
Автор: Клэр Натталл
Источник: CENTRAL ASIA BLOG: Kazakhstan’s uneven transformation
Перевод Дианы Канбаковой
Фото из открытых источников
