В Талдыкоргане продолжается процесс по делу о резонансном убийстве 16-летнего Шерзата Полата. Начался допрос подсудимых — некий переломный момент, который дает основания предположить, как будет строиться позиция защиты. Понимаем, что пока был допрошен только один из девяти человек, находящихся на скамье подсудимых, но это уже что-то, учитывая, что все они полностью или частично отказались признавать вину.
МАТЕРИАЛЫ ПО ТЕМЕ:
Запрос на Справедливость: казахстанские нюансы
Дело Шерзата: вопросы и провокации
Напомним, в ночь на 4 октября прошлого года в Талгаре был убит десятиклассник Шерзат Полат. Изначально появились разные версии мотива преступления, а его отец, Каржаубай Нурымов, стал заявлять, что следствие якобы может уйти в сторону и не все причастные понесут заслуженное наказание. Именно после этого поднялся шум, которым вполне могли воспользоваться некие «третьи силы», выкладывая в Сеть фейковые вбросы о митингах. После этого был сожжен дом Нурымова, а также погиб (по пока не опровергнутой версии, покончив с жизнью самоубийством) его младший брат — Нурганат Гайыпбаев, который также пострадал при том кровавом инциденте.
Но не будем надолго задерживаться на том, что происходило за прошедшие до начала процесса пять месяцев — сегодня хотели бы сконцентрироваться на нынешней ситуации и немного заглянуть в обозримое будущее. При этом следует отметить, что понятие «Дело Шерзата» включает в себя не только убийство и хулиганство с применением оружия, но и другие дела, которые заведены, в том числе, и к представителям потерпевшей стороны. Об этом мы как-то говорили в наших заметках, а сейчас просто повторим постулат о том, что перед законом все равны.
Итак, месяц назад в Талдыкоргане начались судебные слушания — вопрос о том, почему именно там, по большому счету остался открытым. На данный момент были допрошены все представители потерпевшей стороны и свидетели, упомянутые в материалах дела. Теперь настала пора для выступления девятерых человек, оказавшихся на скамье подсудимых, и уже с первого дня допроса стали вырисовываться контуры общей линии защиты.
Вообще, подсудимые могли ходатайствовать об участии присяжных заседателей, но этого не последовало. Отказ от этого вполне объясним — сложившееся еще до суда негативное общественное мнение в отношении подозреваемых не добавляло бы «очков» в их пользу. Более того, это могло усугубить их правовое положение. Также надо учитывать версию следствия, изложенную в озвученном в самом начале процесса обвинительном акте и показаниях свидетелей — это тоже говорит не в пользу тех, кто находится на скамье подсудимых.
К слову, стоит отметить, что на суде (по крайней мере, пока) не было представлено свидетелей защиты как таковых. Объясним. В ходе главных судебных слушаний любая из сторон процесса имеет право приглашать своих свидетелей, но в основном мы увидели только тех, кто так или иначе допрашивался ранее в ходе досудебного расследования и может считаться свидетелем стороны обвинения.
Это касается даже тех, кто был знаком с подсудимыми, включая двух девушек-свидетельниц, которые, как отмечалось наблюдателями, «выпали из орбиты следствия». Хотя тут надо напомнить, что прокуратура обратила внимание на противоречивость их показаний, в частности, 35-летней Эльмиры Нурбековой, которая якобы только за пару дней до происшествия познакомилась с одним из подсудимых, а потом волею судьбы оказалась в кафе вместе с ними, а потом они и некоторые другие будущие подельники поехали к магазину «Камажай», где и случилась трагедия.
Но вернемся к допросу подсудимых. Он начался с 35-летнего Дархана Аскентая — того самого, который первым зашел в магазин за пивом и сигаретами (к слову, когда продажа алкогольных напитков уже была запрещена), и покойный Шерзат зачем-то нанес ему пару ударов. Заметим, что так и не было до конца выяснено, почему именно парень разозлился — Аскентай рассказал об этом лишь в общих чертах, судя по всему, чего-то недоговаривая: мол, пацан решил, что покупатель обидел его отца. Кстати, Дархан пытался убедить суд, что не увидел в нем несовершеннолетнего, как и другие его соседи по скамье подсудимых, в частности, Нурбол Токтаубаев. При этом заметим, что, согласно показаниям Каржаубая Нурымова, он сам и его брат Нурганат не раз говорили, что Шерзат еще, по сути, мальчик, который не ведал, что творил (когда избил Дархана), и просили за него прощения. Напротив, было заявлено, что сторона потерпевших якобы спровоцировала драку, не желала вызывать полицию, а если и извинялась, то только как бы мимоходом.
В целом же речь подсудимого сводилась к тому, что никакой преднамеренной атаки на обидчиков бедолаги Дархана (который, лишний раз напомним, в два раза старше Шерзата) не было, избиение они не планировали, да и кто занимался этим избиением, он не видел, равно как и ножей в руках своих товарищей. Сам тоже якобы никакого холодного оружие не держал, зато своеобразной сенсацией допроса стало заявление Аскентая о том, что у Полата в руках был кастет. И это при том, что в ходе досудебного расследования он допрашивался десять (!) раз, но никогда об этом не говорил.
Итак, что может означать сказанное Дарханом Аскентаем на допросе? Напомним, что он сам и его подельники заявили в самом начале процесса о своей невиновности, и лишь некоторые признали вину частично. Во-первых, вся вина в произошедшем, а точнее, причина конфликта и его эскалация, возлагалась на потерпевшую сторону, в том числе на тех, кого сейчас нет в живых. Во-вторых, как отмечалось, никакого предварительного сговора не было, а сама драка-побоище получилась как-то спонтанно. В-третьих, взрослые, по сути, люди «не заметили», что Шерзат, говоря языком юриспруденции, заведомо несовершеннолетнее лицо.
Эти два момента, между прочим, являются отягчающими обстоятельствами в сравнительно легкой статье про «хулиганство», равно как и по более тяжелой — «убийство». Также и пункт «в группе лиц» тоже явно дезавуируется тем обстоятельством, что якобы каждый действовал самостоятельно. Заметим, что вышеупомянутые женщины-свидетельницы также почему-то не услышали, как по дороге из кафе в магазин (на «разборки») их новоиспеченные приятели обсуждают предстоящее дело, что, мягко говоря, вызывает сомнения.
Все это и кое-что другое будет детально разбираться в ходе прений сторон, а до этого, возможно — и при изучении материалов дела. Окончательное же решение будет принято председательствующим Ержаном Жанузаковым в совещательной комнате. Кроме того, необходимо подчеркнуть — никто не может быть назван преступником до решения суда, а точнее, до вступления обвинительного приговора в силу — то есть, после суда второй инстанции, если вина будет доказана первой. Но это не ограничивает нас в возможности комментировать происходящее на суде, выдвигая свои версии.
В общем, создалось впечатление, что подсудимые избрали тактику защиты нападением. Казалось бы, можно было пойти на так называемое процессуальное соглашение, полное признание вины и деятельное раскаяние. Тем более, судя по обвинительному акту, решение по большинству подсудимых может ограничиться, скажем так, «средним наказанием». Смягчающих обстоятельств в виде наличия малолетних детей и престарелых родителей у многих из них не предвидится — они не семейные и к тому же безработные, чтобы говорить от том, что должны кормить близких. Поэтому было бы логично пойти на признание — пусть даже с некоторыми, но не такими «сенсационными» оговорками, как наличие кастета в руках Шерзата.
То есть, существует вероятность, что подсудимые решили пойти ва-банк. Понятно, что это нельзя говорить по показаниям только одного Дархана Аскентая, но наблюдатели на настоящий момент пока не заметили у других его товарищей каких-то намеков на раскаяние. Но тогда возникает вопрос — почему они избрали такую, заведомо провальную тактику, учитывая наличие обнародованных доказательств их вины и, что немаловажно, настроя в обществе? Можно предположить, что у защиты есть определенные козыри, которые еще не были предъявлены. Например, вызывают вопросы действия полиции и следствия в первые дни после задержания некоторых участников драки, когда их допрашивали без адвокатов и, как утверждается, зачитывания прав. Возможно, выплывет еще что-то вроде кастета, какие-то подробности с ружьем в руках Гайыпбаева и другое, но с точки зрения процессуальных норм это все косвенные обстоятельства, которые в крайнем случае могут лишь в незначительной степени смягчить наказание, но гораздо меньше, чем признание вины и покаяние.
Фото из открытых источников
