Иран добивается «хорошего прогресса» в ходе своего первого за 30 лет совместного бурения на Каспийском море, сообщил OilPrice.com в выходные высокопоставленный источник в энергетической отрасли, тесно сотрудничающий с Министерством нефти Исламской Республики.
«В блоке [«18» в формации Рудсар, расположенном в 70-метровых водах примерно в 15 километрах от северного побережья Ирана] наблюдаются многообещающие признаки, и если так будет продолжаться и дальше, то у него есть большой потенциал», — сказал он. «По официальным оценкам, в этом небольшом районе может находиться около 600 миллионов баррелей нефти и около двух триллионов кубических футов газа», — добавил он.
Это неудивительно, поскольку по всему Каспийскому бассейну, включая как наземные, так и морские месторождения, доказанные и вероятные запасы нефти составляют, по самым скромным оценкам, 48 миллиардов баррелей, а природного газа — 292 триллиона кубических футов. Около 41% всей каспийской нефти и конденсата и 36% природного газа находятся на морских месторождениях. Еще 35% нефти и 45% газа, по оценкам, находятся на суше в пределах 100 миль от побережья, особенно в российском Северо-Кавказском регионе. Оставшиеся 12 млрд баррелей нефти и 56 трлн куб. футов природного газа, как полагают, находятся на суше в крупных бассейнах Каспийского моря, в основном в Азербайджане, Казахстане и Туркменистане. На этот район приходится в среднем 17 % общего объема добычи нефти пяти прибрежных государств, которые совместно используют его ресурсы, в среднем 2,5–2,9 млн баррелей в день. Учитывая эти цифры, возникают два естественных вопроса: почему Иран не возобновил бурение здесь раньше и почему он делает это сейчас?
Что касается первого пункта, то, несмотря на огромные потенциальные ресурсы Каспийского моря, несколько факторов сговорились помешать Ирану сосредоточиться на бурении, но один из них особенно помешал ему сделать это в последние годы. Из более общих причин следует отметить, что значительная часть инженерных разработок, технологий, ноу-хау и денежных средств, необходимых Ирану для освоения каспийских запасов, большая часть которых расположена в сложных геологических зонах, была отнята у него в результате различных режимов санкций, действующих со времен Исламской революции 1979 года. В связи с этим Иран сосредоточился на множестве нефтяных месторождений, предлагающих легкие возможности для разработки, причем стоимость подъема нефти на многих из них равна самой низкой в мире — около 1–3 долларов за баррель — наряду с некоторыми месторождениями в Ираке и Саудовской Аравии. Это одна из причин, почему Иран вырыл последнюю мелководную скважину в своем регионе Каспийского моря в 1997 году и прекратил разработку глубоководных скважин в 2014 году. Другая — особая — причина, по которой он ничего не сделал для возобновления этих работ в последнее время, связана с подписанием в 2018 году ошеломляюще скучно звучащей «Конвенции о правовом статусе Каспийского моря», которая в действительности, безусловно, является одним из крупнейших — но наименее известных — мошенничеств последних лет в мировой нефтяной промышленности, что подробно анализируется в моей последней книге о новом порядке на мировом нефтяном рынке.
Официально опубликованные документы о соглашении воздерживаются от подробностей о распределении долей в ресурсах Каспийского моря и лишь туманно говорят о предоставлении этому району «особого правового статуса». Однако иранский источник эксклюзивно сообщил OilPrice.com в то время, в 2018 году, что существует вторая часть сделки, которая так и не была официально обнародована, и которая оказалась взрывоопасной для извечно конфликтных отношений между прикаспийскими государствами — в частности, Ирана со всеми остальными партнерами — и ее генезис заключается в том, что произошло, когда СССР распался и разделился на составляющие его независимые государства. До этого Иран и СССР заключили в 1921 году первоначальное соглашение о разделе всех «рыболовных прав» в Каспийском регионе 50 на 50. В 1924 году в него были внесены поправки, включающие «любые и все добытые ресурсы», что на практике означало, что все углеводородные ресурсы будут поделены поровну между Россией и Ираном. Однако после распада СССР к первоначальному партнерству России и Ирана добавились три новые независимые страны, прилегающие к Каспийскому морю, — Казахстан, Туркменистан и Азербайджан.
«Иран должен был еще тогда сказать, что Россия должна была разделить свою долю Каспия с тремя странами бывшего СССР, но он [Иран] остался ждать разрешения официального юридического спора», — подчеркивает иранский источник. Доверие Ирана к честной игре России, конечно, было ошибочным, и, изменив юридическое определение Каспия с «озера» — его первоначального названия в первоначальном соглашении — на «море» (поскольку Россия открыла канал из Волги в Каспий, чтобы предотвратить падение уровня), первоначальное равномерное распределение нефтегазовых доходов в регионе больше не сохранялось. Вместо этого Россия получила возможность распределять доли по своему усмотрению, и это было выгодно ее существующему союзнику, Казахстану (которому было выделено 28,9%), и ее желанному союзнику, Азербайджану (который получил 21%), в то время как доля России немного увеличилась (до 21%), доля Туркменистана снизилась (до 17,225%), а доля Ирана упала до 11,875%. Этот переход от 50% к чуть более 11% означал, что, исходя из стоимости углеводородов на тот момент, Иран должен был потерять не менее 3,2 триллиона долларов США в доходах от спорной и потерянной стоимости энергетических продуктов в будущем. Поэтому неудивительно, что желание Ирана снова начать бурение в Каспийском регионе еще больше уменьшилось.
Что же изменилось сейчас? Ответ отчасти заключается в финансовой необходимости — не только со стороны Ирана, учитывая плачевное состояние его экономики, но и со стороны России по той же причине. Усилия Исламской Республики по разработке месторождений обеспечат ей 11,875% от стоимости пробуренной нефти и газа, но при этом Россия получит 21%. Другая часть ответа заключается в том, что даже относительно мизерная доля Ирана все чаще требуется для обслуживания условий многоуровневых свопов «нефть в обмен на оружие», которые заключаются между ним и Россией. Эти обмены гораздо сложнее, чем, например, обмены между Ираном и Северной Кореей, которые характеризовались тем, что последняя отправляла персонал, информацию и технологии (большая часть которых сначала поступала из Китая), связанные с ее программой создания ядерного оружия, в Иран в обмен на нефть, которую она получала обратно.
Обмен между Россией и Ираном, по словам иранского источника, включает в себя обмен только нефтью (призванный снизить транспортные и дистрибьюторские расходы обеих сторон), только оружием (иранские беспилотники и баллистические ракеты в обмен на помощь России в разработке ядерного оружия), а также комбинацию нефти и оружия в каждом направлении. Все это было согласовано в рамках 20-летнего соглашения о всестороннем сотрудничестве между Исламской Республикой Иран и Россией, утвержденного Верховным лидером Ирана Али Хаменеи 18 января 2024 года, о чем OilPrice.com уже сообщала в то время. В ряде ключевых аспектов эта новая сделка — «Договор об основах взаимных отношений и принципах сотрудничества между Ираном и Россией» — повторяет ключевые элементы всеобъемлющего «Ирано-китайского соглашения о 25-летнем всеобъемлющем сотрудничестве», о котором впервые в мире стало известно из моей статьи на эту тему от 3 сентября 2019 года и который был подробно проанализирован в моей последней книге о новом порядке на мировом нефтяном рынке.
Ни для кого не секрет, что Иран поставляет России боеприпасы, артиллерийские снаряды, беспилотники и баллистические ракеты с самого начала вторжения в Украину в 2022 году. Ирану также давно обещаны истребители Су-35, ударные вертолеты Миг-28 и система противоракетной обороны С-400, хотя некоторые из этих обещаний так и остались невыполненными Россией. Однако, по словам высокопоставленного сотрудника комплекса энергетической безопасности Европейского союза, с которым OilPrice.com удалось побеседовать в течение последних двух недель: «Проверенные отчеты показывают, что Иран становится все более активным участником российско-белорусской кампании по подрыву обороны восточного фланга НАТО, особенно в наиболее уязвимых местах северной и южной границы». Он добавил: «В последнюю поставку ракет средней и большой дальности из Тегерана в Москву КСИР [Корпус стражей исламской революции] впервые включил, как и обещал в феврале на встрече в Москве, Etemad [баллистическую ракету последнего поколения] и Fath 360 [многопусковую систему запуска баллистических ракет], причем большая часть последних будет размещена Москвой вблизи границы Беларуси с Польшей». Следовательно, Россия, со своей стороны, увеличила помощь Ирану в реализации его ядерной программы, за которую она берет с Ирана гораздо больше, чем за любую подобную помощь, оказанную ранее, так что Ирану теперь нужно больше денег, а это значит, что нужно развивать и свои каспийские ресурсы.
Автор: Саймон Уоткинс — бывший старший трейдер и продавец на рынке Форекс, финансовый журналист и автор бестселлеров. Он был руководителем отдела институциональных продаж и торговли на рынке Форекс в Credit Lyonnais, а затем директором по форекс в Bank of Montreal. Затем он был руководителем еженедельных публикаций и главным писателем в Business Monitor International, руководителем отдела нефтепродуктов в Platts и глобальным управляющим редактором отдела исследований в Renaissance Capital в Москве. Он много писал о нефти и газе, Форексе, акциях, облигациях, экономике и геополитике для многих ведущих изданий и работал консультантом по геополитическим рискам в ряде крупных хедж-фондов в Лондоне, Москве и Дубае. Кроме того, он является автором пяти книг по финансам, нефти и торговле на финансовых рынках, опубликованных ADVFN и доступных на Amazon, Apple и Kobo.
Источник: What Are Iran And Russia Really Up To In The Caspian Sea?
Перевод Дианы Канбаковой
Фото из открытых источников